Оперный певец Ярамир Низамутдинов: «У каждого народа есть свой моң»

Self-made man – так можно охарактеризовать Ярамира Низамутдинова. Простой парень из деревни в Курганской области благодаря таланту и упорству поступил в Казанскую консерваторию, а затем стал солистом театра «Санктъ-Петербургъ Опера». О своем творческом пути он рассказал в интервью «Татар-информу».

«С детства я пел для своих родных и близких. Потом начал петь в сельском клубе. Даже когда оставался один, ходил,  напевал мелодии, которые пели бабушка, дедушка, мама»

Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»

– Вы родились в Курганской области. Учились в Шадринском педагогическом институте на факультете физкультуры и спорта. Насколько я знаю, в студенческие годы вы работали манекенщиком, демонстрировали одежду модельеров Курганской области. Как вы решили стать певцом  и почему переехали в Казань?

– Музыка сопровождает меня с детства. По линии моей мамы все поют. Но профессиональным артистом стал только я. Моя мама очень красиво поет и играет на гитаре. Ее родной брат, дядя Ибрагим, поет. Пела бабушка Гульфарах и дед Нажип пел, сестренка тоже поет и играет на гитаре. С детства я слушал музыку, слушал, как пела мама. Когда мне было пять лет, она записала на кассету, как мы поем вместе.

С детства я пел для своих родных и близких. Потом начал петь в сельском клубе. Даже когда оставался один, ходил, напевал мелодии, которые пели бабушка, дедушка, мама. Еще когда я учился в 9 классе, я понял, что хочу быть артистом.

Когда я учился в 11 классе, приехала делегация из Татарстана. Для нее я спел несколько татарских песен. Ко мне подошел народный артист Татарстана Мингол Галиев , который приехал в составе делегации и спросил: «Куда собираешься поступать? У тебя прекрасные данные, все есть – и голос, и фактура. Тебе надо поступать в театральное училище в Казань. Ты будешь поющим актером, это очень ценно». Это была первая профессиональная оценка моего таланта. Я был окрылен. Моя желание стать артистом укрепилось.

Я пришел домой, сказал родителям, что меня зовут в Казань. Но они сказали, что ехать далеко и нужно много денег. Моя мама – учитель начальных классов, папа – водитель, поэтому денег в семье было не очень много. Я подал документы в наш ближайший Шадринский институт на факультет физкультуры и безопасности спорта. Но у меня была одна мечта – Казань. Я хотел окончить институт, уехать в Казань и стать профессиональным артистом.

– В Казани вы ведь не сразу поступили в консерваторию, сначала пошли в Институт культуры и искусства. Видимо, вы тогда еще не совсем понимали особенности своего голоса? Почему сразу не подали документы в консерваторию?

– Да, совершенно верно. Путь был долгий и тернистый. Так как мне Мингол Газизович посоветовал поступать в театральное училище, я поступил в Институт культуры на театральный факультет. Я спросил: «Там будут уроки вокала?»  Мне сказали: «Да». Но я проучился несколько месяцев, а уроков вокала почти не было. Оказалось, что занятий по вокалу будет немного, а я хотел петь. Я прошел прослушивание на вокальном факультете у [народной артистки РТ и РФ] Венеры Ганиевой и перевелся на вокальный факультет, проучившись на актерском факультете всего месяц.

«Фердинанд Абдуллович сказал мне: «У тебя академический голос. Ты должен учиться в консерватории»

Фото: ©  Салават Камалетдинов / «Татар-информ»

В августе, еще до того  как я начал учиться, на Международном форуме молодежи я познакомился с народным артистом Татарстана Фердинандом Салаховым . Он в то время был главным режиссером мероприятий. Я пел татарскую песню «Эх, тала, тала». Когда я приехал в Казань, я никого не знал – только Мингола Галиева и Фердинанда Салахова. Я позвонил Минголу Газизовичу, взял у него несколько уроков вокала. Потом я обратился к Фердинанду Абдулловичу, он тоже дал мне несколько уроков. Он сказал мне: «У нас похожий тембр, давай попробуем исполнить песню дуэтом». Мы попробовали исполнить песню «Ахун авылы көе». Она очень понравилась зрителям. Мы начали работать в дуэте.

Фердинанд Абдуллович сказал мне: «У тебя академический голос. Ты должен учиться в консерватории». Я ответил: «Как, Фердинанд абый, я думал, для меня путь в консерваторию закрыт, потому что туда берут только после музыкального училища или хотя бы после музыкальной школы». Он сказал: «Нет, у нас в Казани есть подгруппа для одаренных людей – для тех, у кого есть голос, но нет музыкального образования. Два года учишься в подгруппе, потом имеешь право поступать в консерваторию. Я обрадовался, пришел, прослушался, и меня взяли в подгруппу. Это было начало декабря. Я прихожу в Институт культуры и искусств и пишу заявление об отчислении. И с февраля следующего года я начинаю учиться на подготовительном отделении вокального факультета в консерватории. То есть в сентябре 2012 года я поступаю на театральный факультет в Институт культуры и искусств, через месяц я перевожусь на вокальный факультет. Через два месяца пишу заявление об отчислении и с февраля следующего года учусь в консерватории.

Я должен был учиться на подготовительном отделении два года. Но через четыре месяца мне сказали, что я готов и могу сдавать экзамены на основные курсы. Летом 2013 года я на общих основаниях сдал экзамены и поступил на основные курсы в консерваторию.

– Как начинался ваш профессиональный путь? Как вам удалось получить сольную партию в Казанском оперном театре в то время, когда вы еще учились?

– С академической музыкой я начал знакомиться только в консерватории. Хотя мне и раньше нравились академические голоса, нравились классические произведения. Мы же питаемся тем, чем нас кормят через СМИ, радио. Это немного сбивает людей с толку. Но, несмотря на поток музыкальной информации, мне нравились классические произведения, сильные голоса.

Со второго курса я начал узнавать больше про наш Театр оперы и балета им. М. Джалиля. Я пытался отдавать записи, приходить на прослушивания. В итоге на третьем курсе меня взяли в театр солистом-стажером. Мне давали небольшие партии – как говорят в оперном мире, маржи.  Но для меня это все равно был огромный опыт – я выходил на сцену Театра оперы и балета.

Когда я учился на четвертом курсе, ставили мировую премьеру оперы Резеды Ахияровой на либретто Рената Хариса «Сююмбике». Приехал дирижер Владимир Рылов , он устраивал прослушивания. Меня порекомендовали заведующая труппы и главный концертмейстер – заслуженная артистка Республики Татарстан Алсу Халимовна Барышникова . Я тоже вошел в список, пришел на прослушивание. Владимиру Алексеевичу понравился тембр моего голоса – он подходил под партию Ивана Грозного. Потом приехал режиссер, руководитель театра «Санктъ-Петербургъ Опера» Юрий Исаакович Александров,   народный артист России. Ему тоже понравилась моя фактура. Меня включили в приказ наряду с оперными певцами, которые поют уже давно. Нас было пять претендентов на партию Ивана Грозного. После контрольных сдач партий, когда нас прослушал директор, прослушала комиссия, право на премьеру получили Ахмет Агади (народный артист РТ, заслуженный артист РФ, – прим. Т-и ) и я.

Это моя первая большая партия, с которой началась моя профессиональная карьера.

«Служу в театре «Санктъ-Петербургъ Опера», которым руководит Юрий Исаакович Александров. Всего у меня 12 партий, включая главные и не главные»

Фото: spbopera.ru

– Почему вы не остались в Казани? Как вы попали в Санкт-Петербург?

– В Санкт-Петербург меня позвал как раз режиссер-постановщик Юрий Исаакович Александров, который готовил «Сююмбике». Он меня пригласил, и я долго думал. У меня был ровно год – я как раз учился на пятом курсе. Выбор был очень тяжелый. Я принял решение только за месяц до окончания консерватории. Казань стала мне родным городом. Здесь мои зрители, здесь я начинал как эстрадный певец.

Я родился в Курганской области, рос там, где редко звучала родная речь, где было тяжело найти татарскую литературу, песни, видеозаписи. А когда я приехал в Казань, мне было так хорошо, комфортно, хотя приехал вроде бы в чужой город, где у меня не было никого. Но здесь везде звучит родная речь, даже названия улиц написаны на татарском. Легко можно найти татарскую литературу, мусульманские товары. У нас только на Сабантуи привозили тасбихи, тюбетейки. В Казани я чувствовал себя так, будто нахожусь в селе Юлдуз. Там в основном живут татары.

Что подвигло меня выбрать Санкт-Петербург, это природа моего голоса. Аллах дал мне сильный академический голос, я родился для оперной сцены. И я посчитал, что я должен служить оперному искусству. А сюда я могу приезжать, встречаться со своими зрителями. Для оперного певца в Санкт-Петербурге больше возможностей.

– В Санкт-Петербурге в каком театре работаете? Какие партии исполняете?

– Служу в театре «Санктъ-Петербургъ Опера», которым руководит Юрий Исаакович Александров. Всего у меня 12 партий, включая главные и не главные. Из главных – роль Герцога в опере Джузеппе Верди «Риголетто», партия Неморино из оперы Доницетти «Любовный напиток», партия Вакулы из оперы Петра Чайковского «Черевички», партия Ленского из оперы Петра Чайковского «Евгений Онегин», партия Феба де Шатопера из оперы Даргомыжского «Эсмеральда». В декабре будет премьера оперы Жоржа Бизе «Иван Грозный», где я исполню партию Игоря. В скором времени я начну исполнять партию Альфреда в опере Джузеппе Верди «Травиата».

«В Казань я приехал с сольным концертом. Он посвящен моему 35-летию»

Фото: vk.com/yaramir

–  С какой концертной программой приехали в Казань? Часто ли ездите с гастролями?

– С концертами езжу нечасто. Так как я ведущий солист театра, я не могу уехать в любой момент. Но я благодарен руководству театра – они идут мне навстречу. Сюда я приехал с сольным концертом. Он посвящен моему 35-летию. Кроме того, в сентябре исполнилось 10 лет, как я на профессиональной сцене. Юбилейный тур будет проходить в городах России, но есть запросы из-за рубежа – Казахстана, Кыргызстана, Эстонии. В Казани началась моя профессиональная деятельность, здесь прошли мои первые сольные концерты. Где бы я ни находился, с любовью и трепетом вспоминаю две точки – мое родное село Юлдуз и Казань.

– В какие города потом поедете?

– В Санкт-Петербург, Тюмень, Оренбург, Сургут.

– Что думаете о современной татарской эстраде?

– Редко получается следить за эстрадной культурой. Я ищу материалы в архивах наших композиторов, в основном интересуюсь классикой. Та эстрада, которую я сейчас знаю, имеет право на существование. У нее своя роль, свой зритель. Но хотелось бы, чтобы было больше профессионализма. Артистов хороших довольно много. Проблема в том, что мало хороших композиторов и поэтов. Я не знаю, к кому обратиться, чтобы мне написали песню, которая прославится на века, как, например, песни Салиха Сайдашева, Рустема Яхина и других. Такие композиторы тоже есть, но их немного.

Я бы вернул худсовет на телевидение и на радио. Все понимают, что нет хороших композиторов и поэтов. Я считаю, что неправильно все выводить на экраны. Культура – это воспитание. Многие не задумываются об этом. И продукты, которые нежелательно освещать, освещают, тем самым портят вкус детей. Настоящая культура и искусство никогда не вредят, они воспитывают вкус. Музыка несет кодировку.

«Некоторые говорят, что татарская музыка не может быть без баяна. Но баян – это итальянский инструмент. Дело не в инструментах, а в душе»

Фото: © Абдул Фархан / «Татар-информ»

– Из эстрадных исполнителей кого бы выделили?

– Не могу выделить кого-то из современных исполнителей. Если я хочу послушать татарские песни, включаю Тахира Якупова, Ильхама Шакирова, Хамдуну Тимергалиеву, Фердинанда Салахова, Лену Бичарину, Римму Ибрагимову, Зилю Сунгатуллину . Я больше люблю народные музыку и классику.

– Кто, на ваш взгляд, лучший оперный исполнитель?

– Из мужчин я бы выделил Лучано Паваротти . Он правильный технический исполнитель. Если говорить о так называемых природниках, я бы выделил Франко Корелли . Среди наших оперных певцов я бы отметил Зураба Соткилаву .

Из женских голосов я бы выделил Анну Нетребко , из татарских исполнительниц – Альбину Шагимуратову . Она профессиональный музыкант, прекрасно управляет голосом.

– Чем татарская музыка отличается от музыки других народов? Без чего татарскую музыку нельзя назвать татарской?

– В музыке каждого народа есть свой «моң». Иногда говорят, что «моң» есть только в татарской музыке. В моем понимании «моң» вырабатывается генетически и исторически. Возьмем нашу татарскую музыку. По большей части для нее характерны драматические мотивы – страдание, желание вернуться домой, тема матерей, отцов. Татарский  народ  повидал много трагедий, это отразилось в музыке. Музыканты пишут о том, что их тревожит, закладывают это в кодировку.

Некоторые говорят, что татарская музыка не может быть без баяна. Но баян – это итальянский инструмент. Дело не в инструментах, а в душе.