​В казанском ТЮЗе справили «Юбилей ювелира»

Вторая премьера нового сезона Казанского ТЮЗа была посвящена «большой истории любви в двух действиях». За странностями «любовного треугольника» в семье умирающего ювелира наблюдал обозреватель «Казанского репортера».

«Когда я получила электронное письмо с вопросом, можно ли поставить мою пьесу на русском языке, я рассмеялась: кому будет интересна в России история, происходящая в бунгало в Пендже, на юге Лондона, и рассказывающая историю 89-летнего ювелира, умирающего от рака, который безумно влюблён в королеву? Но мой смех оборвался, когда пришло ещё одно электронное письмо, в котором говорилось, что господин Табаков, художественный руководитель МХТ, хочет представить мою пьесу с самим собой в роли Мориса, чтобы отпраздновать своё 80-летие, и что нас с мужем приглашают посмотреть её. Я была ошеломлена: во МХТ, где прошли премьеры шедевров Антона Чехова. Да и сегодня уровень этого театра не имеет себе равных», – вспоминала автор «Юбилея Мориса» (так называется пьеса в оригинале) Никола МакОлифф.

Эта популярная в Великобритании театральная актриса и писатель сочиняла свой забавный анекдот, предвкушая бриллиантовый юбилей правления королевы Елизаветы II. Тогда, в год коронации, в 1953-м, на экраны мира вышел фильм «Римские каникулы». Он рассказывал историю одной счастливой ночи, оставшейся в памяти на всю оставшуюся жизнь, и юная принцесса в исполнении Одри Хепбёрн, вне всякого сомнения, стала источником вдохновения Николы МакОлифф.

Премьера «Юбилея Мориса» состоялась в 2012 году на фестивале искусств «Фриндж», проходящем в Эдинбурге. Сама Никола МакОлифф исполнила одну из ролей этого камерного спектакля – паллиативную медсестру Кэти Солсбери – и даже получила приз за блестящую игру. Критики восприняли постановку не однозначно. Много говорили о сентиментальности, о мягком очаровании, об изяществе переходов от широкой комедии к слезливому пафосу. Но не забывали упомянуть и о «нафталинной» старомодности, об избитости сюжета, об излишней озабоченности символами британства. «Это такая пьеса, которые, как я думал (или, может быть, надеялся), люди перестали писать три десятка лет назад. Да, есть прекрасные едкие остроты и нежные моменты, которые растопят самое твердое сердце, но всё это так предсказуемо и безопасно. Это изящно, льстиво, и развязка не вызывает удивления», – отмечал культурный обозреватель эдинбургской газеты «The Scotsman» сразу же после премьеры. «Построение пьесы больше заимствовано из британской драмы и телесериала до 1956 года, чем из современных произведений. Это беззастенчиво старомодно, но эта фантазия забавна», – размышляла Лин Гарднер в «The Guardian».

Речь в пьесе идёт о двух пенсионерах – Морисе и Хелене Ходжер. Морис привязан к воспоминаниям о событиях ночи накануне коронации, его жена Хелена тоскует по прежним временам, когда у них были деньги и статус. Третий персонаж – медсестра Кэти, которая заботится о Морисе, страдающем неизлечимым раком мозга. Впервые российский зритель увидел спектакль спустя три года после эдинбургской премьеры с чуть изменившимся названием «Юбилей ювелира».

– Режиссёр Константин Богомолов всегда работает с материалом очень решительно, – пояснила один из переводчиков пьесы Ольга Варшавер. – Я не думаю, что это всегда вредит материалу, но здесь акценты им были переставлены. В чём-то мне его решение очень понравилось, потому что он, например, переодевает в королеву жену, а не сиделку. Это добавляет многомерность этой истории. Но из его постановки ушла комедийность. И Никола сказала тогда: это очень хороший спектакль, но это не моя пьеса.

То, что увидел казанский зритель разительно отличается от постановки МХТ. Текст, который разыгрывали три юбиляра – семидесятипятилетний Вячеслав Казанцев, семидесятилетняя Надежда Кочнева и семидесятипятилетняя Любовь Лукина – и совсем юная на их фоне Гульнара Мухтарова, почти слово в слово совпадал с печатным вариантом.

– По жанру это лирическая комедия, – продолжила размышления Ольга Александровна. – И то, что в Казани зал смеялся – это здорово. Мне очень понравилось, как сыграли актёры. Для премьеры замечательно, сама я люблю смотреть седьмой, восьмой показ. Но я вижу потенциал, понимаю, что они ещё разыграются. Это очень тонкая, хорошая работа. То, что Радион Букаев сделал, – это то, что написано автором. Я сегодня напишу Николе, что я увидела спектакль по той пьесе, которую она написала.

Простим замечательному переводчику англоязычной прозы и драматургии эту маленькую ложь. Поскольку русский зритель знакомится вовсе не с пьесой, написанной английской писательницей, а с её версией, созданной переводчиками. И расхождения там, хотя и не очень значительные, но имеются. Но пусть этим занимаются филологи, проводящие сравнительные анализы текстов и размышляющие о сложностях перевода.

Перевод – это всегда интерпретация текста. И Ольга Варшавер, по её собственному признанию, идёт за духом автора, не за буквой, вживаясь в текст, как актёр в роль.

Убогое жилище, в котором на всех даже не хватает стульев, и чай приходится пить стоя, где вместо дверей – тряпичные занавески, где камин используется как хранилище для всякого хлама, – плод творческой фантазии Александра Гренькова и Рафиса Файзрахманова, – внушает некоторое недоверие: как бы ни были бедны герои, как бы ни потрёпаны были их одежды и отношения, в их доме не может не быть такого же количества стульев, как и жильцов. То есть, хотя бы два стула быть должно. Всё-таки – это английский дом, свято хранящий традиции five o`clock, когда ровно в пять часов вечера полтора века подряд миллионы англичан откладывают все свои дела и, что бы там ни происходило, принимаются пить чай. А вообще-то английская традиция предписывает пить чай шесть раз в день. И потому жалобы Хелены на мужа, что «он пьёт слишком много чая. Желудок наверно весь в патине, как старая немытая чашка», и её предположение, что хвороба мужа происходит от чая, уже должны вызывать улыбку у зрителей: что с неё взять – она же немка, притворяющаяся полячкой и старающаяся прослыть англичанкой.

Такой тонкий – английский – юмор рассыпан по всему тексту.

Скажем, центр стола по незыблемой полуторавековой традиции во время чаепития должна украшать ваза с живыми цветами. Вот Хелена и выносит фиалку в горшке, чтобы поставить на практически пустой юбилейный стол. Нет лакомств, но стоят фарфоровые чайник, чашки и живые цветы. Приличия соблюдены.

Ювелир, в одночасье потерявший всё своё состояние, в исполнении Вячеслава Казанцева исполнен внутреннего достоинства и благородства. Доживая последние дни – врачи отпустили ему всего несколько недель, – он старается выглядеть как джентльмен. Он словно старается соответствовать характеристике, которая дана такого типа людям в пьесе Николы МакОлифф: «Люди с богатым воображением не стареют. Они точно светятся изнутри, у них особый блеск в глазах. Как правило, это люди творческие».

– Мы долго думали и пришли к выводу, что я старика играть не буду, это было бы бесполезно, – пояснил Вячеслав Васильевич. – Мы попробовали на первых репетициях – это был бы просто шарж. А с другой стороны, разве в девяносто обязательно дряхлые старики? Мне семьдесят пять, я могу сейчас вам станцевать «Яблочко».

Танцевать герою Вячеслава Казанцева на сцене не пришлось. Только в воспоминаниях, которыми он готов делиться со всяким, кто находится в пределах слышимости. Вот уже шестьдесят лет он рассказывает, как провёл ночь наедине с королевой. Всё было благопристойно. Они пили чай, разговаривали и танцевали под «Елизаветинскую серенаду». Когда она прозвучала впервые в 1951 году, то называлась ещё «Andante cantabile». Название было изменено композитором Рональдом Бинджем через год в связи с восшествием на престол Елизаветы II.

В июне 1953 года Морис Ходжер – бывший спецназовец и будущий ювелир – был командирован в Букингемский дворец за королевскими регалиями. Он должен был доставить их в Вестминстерское аббатство и сторожить там до утра. По счастливой для него случайности он встретил там юную королеву, пожелавшую пообщаться с тридцатилетним парнем. Они понравились друг другу и договорились о встрече через шестьдесят лет. Теперь главная цель Мориса – дожить до девяностолетия, чтобы ровно в шестнадцать часов принять у себя царствующую королеву Великобритании и королевств Содружества, в которую он безнадёжно влюблён.

Его жена Хелена, филигранно сыгранная Надеждой Кочневой, злая, ревнивая, вульгарная и напуганная. Она не хочет верить рассказу Мориса только потому, что не хочет быть на вторых ролях в жизни своего супруга. Ей есть что вспомнить в своё оправдание – в ночь, когда Морис провёл в Букингемском дворце, едва не умер их сын, но муж, вернувшись домой, весь проспиртованный, даже не заметил, что его пятилетний сын в больнице. «Он меня любит, да. Но он никогда не был в меня влюблён», – в этих словах Хелены разгадка её отношения к умирающему Морису.

И сын ненавидит своего отца за эту странную любовь к королеве. Уехав в Австралию, он старается пореже общаться с отцом. Морис осознаёт причину: «Ронни считает, что я предал его мать. И его самого».

Только, пожалуй, сиделка Кэти Солсбери пытается скрасить последние дни Мориса. Гульнара Мухтарова, играющая её скрупулёзно, ювелирно, импрессионистски, лишь оттеняет игру своих партнёров. Она выступает антиподом Хелене, равно считающей консервированного лосося и суровую реальность неприятными. Кэти и сама умеет радоваться, и считает своей миссией умение радовать других. Это ей приходит в голову идея переодеться в королеву Великобритании, чтобы напоследок подарить Морису исполнение его мечты.

– Если королевы не было, тогда он 60 лет врал, и тогда это безысходность, – пояснил свою интерпретацию событий Радион Букаев. – Мы в Театре юного зрителя, и мне кажется, что надо, чтобы всё-таки оставалось что-то светлое, поэтому у нас королева была. Я хотел сделать сказку.

У Николы МакОлифф, кстати, всё гораздо призрачнее. Зрителям остаётся самим решить – приходила к ювелиру Елизавета II или это был предсмертный бред Мориса. Радион Букаев убрал флёр таинственности с этой сцены, отдав роль Дамы Мечты ювелира Любови Лукиной. Большую часть жизни она посвятила сцене, с 1994 года стала совмещать актёрскую деятельность с работой заведующей труппой, а затем и вовсе перестала играть. Возвращение её как актрисы в роли Елизаветы II стало поистине королевским подарком зрителям. Блистательно выстроив мизансцены, Любовь Лукина на полутонах провела всю очень непростую сцену встречи с молодостью. За внешне безупречными манерами актриса сумела показать бесконечно волнующуюся женщину, её чисто человеческие качества, понятные каждому.

В пьесе есть весьма примечательный диалог королевы с юбиляром: «Мистер Ходжер, это кислородный баллон?» – «У меня... небольшие проблемы с лёгкими» – «Надеюсь, эти проблемы не причиняют боли?» Двадцатипятилетняя Елизавета II взошла на престол после смерти от рака легких её отца Георга VI. И потому характер болезни Мориса Ходжера ей ясен с первого взгляда. Постановка Казанского ТЮЗа лишила нас возможности прочувствовать всю силу этого щемящего сердца разговора. Впрочем, смогли ли бы мы в полной мере понять его, не зная подробностей королевской жизни?

«Я держала в руках ваше сердце. Надеюсь, я его не поранила», – взволнованно произносит напоследок Елизавета II Любови Лукиной. Это единственное, что по-настоящему её тревожит. И в эти мгновения старомодная сентиментальность оказывается самой востребованной эмоцией. Как это было в спектаклях «Старомодная комедия» с Лидией Сухаревской и Борисом Тениным, «Дальше – тишина» с Фаиной Раневской и Ростиславом Пляттом, «Соло для часов с боем» с Ольгой Андровской, Михаилом Яншиным, Алексеем Грибовым, Марком Прудкиным, «Уходил старик от старухи» с Марией Мироновой и Михаилом Глузским, «Милый лжец» с Ангелиной Степановой и Анатолием Кторовым…

– Мы все очень волновались, – неожиданно признался Вячеслав Казанцев. – У нас утром сегодня был неудачный прогон.

– Первый акт сегодня шёл пятьдесят шесть минут, – резко прервал его Радион Букаев. – А должен идти пятьдесят три. Это плотность диалога и плотность современного существования актёра. Большое количество пауз сегодняшний зритель уже не может выдержать.

Но «Юбилей ювелира» – как раз из тех пьес, что не могут существовать без пауз. Скороговоркой не изложить то, что составляет целую жизнь. Примут ли это казанцы? Как говорят в таких случаях, время покажет.

Зиновий Бельцев.