Дмитрий Балмин: «В мое время на тренировках либо выживали, либо нет, а сейчас более ранимые ребята»

Кардинальные перемены происходят не  только в  «Ак  Барсе», но  и  его фарм-клубе  — «Барсе». Там тоже полностью поменяли тренерский штаб, в  том числе прекратили сотрудничество с  Дмитрием Балминым, который работал в  системе казанского клуба с  2014 года. В  интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал о  том, каким капитаном был бывший генеральный менеджер «Ак  Барса» Рафик Якубов и  за  счет чего команда, составленная полностью из казанцев, в  1998-м смогла выиграть первое в  ее  истории чемпионство.

Дмитрий Балмин:  «Мне нравилось играть защитником  — отбирать шайбу, начинать атаки из  своей зоны. Я  домоседом был, защитником-разрушителем, который делал всю чёрную работу» Фото:  пресс-служба «Ак Барса»

—  Дмитрий Анатольевич, у  вас богатая карьера  — «золото», «серебро» и  «бронза»  чемпионатов России, 16 лет за  «Ак  Барс», игровой свитер под сводами «Татнефть Арены». С  чего начался ваш путь в  хоккее?

—  Я  родился в  Казани и  учился в  118-й школе, в  Московском районе. Когда мне было 8 лет, увидел там объявление, что приглашаются мальчики для занятий хоккеем. Мы  с  другом сходили на  первое занятие, а  потом записались в  секцию.

—  Сейчас «Ак  Барс»  — это топ-клуб со  своей базой, ареной и  академией. Что из  себя представлял «СК  имени Урицкого» в  70-х?

—  Можно провести параллель с  нынешними муниципальными школами  — «Волна» и  «Смена». Были исключительно местные ребята. Нас спонсировал 16-й строительный завод, и  благодаря этому всё было бесплатно. Форму и  экипировку выдавали в  школе. Да, форма была не  первой свежести, скажем так, чуть потрёпанная, но  на  это никто не  обращал внимания. Я  очень радовался, когда у  меня появилась первая форма  — майки, кеды, краги  — я  сам её  заслужил!

—  Почему вы  решили стать защитником?

—  Мою группу тренировал Владимир Зайцев, который на  тренировках и  определял нас по  позициям. В  наше время не  было такого, что я  хочу играть защитника или нападающего  — мы  вообще не  знали, что такое собственные «хотелки». Как Зайцев поставил на  свои амплуа, так и  играли: слово тренера  — закон. Мне нравилось играть защитником  — отбирать шайбу, начинать атаки из  своей зоны. Я  домоседом был, защитником-разрушителем, который делал всю чёрную работу.

—  Самой яркой страницей для вас в  «Ак  Барсе»  было, разумеется, чемпионство  1998 года  — первое в  клубной истории. Эта дата для «Ак  Барса» одна из  самых памятных в  истории, не  так  ли?

—  Для меня  — да. Для другого поколения, более старшего, наверное, и  другие даты есть. Когда пришли Юрий Моисеев, Виктор Левицкий, да  и  в  целом поменялось руководство клуба, то  сменились и  задачи у  команды. Целью была победа в  чемпионате России, к  чему мы  с  1995 года, когда Моисеев возглавил команду, шли. Через три сезона мы  это сделали. Для меня 1998 год стал точкой возвышения татарстанского хоккея.

«Сейчас в  28 лет хоккеистов ещё считают молодыми, а  раньше в  этом возрасте они были уже возрастными. Кто-то заканчивал с  хоккеем» Фото:  пресс-служба «Ак Барса»

—  Сегодня не  все вспомнят, кто такой Юрий Моисеев…

—  Для начала хотелось  бы сказать, что каждый тренер, который был в  моей карьере, во  многом мне помог. Всеволод Елфимов, мой первый тренер Виктор Кузнецов… Сейчас в  28 лет хоккеистов ещё считают молодыми, а  раньше в  этом возрасте они были уже возрастными. Кто-то заканчивал с  хоккеем. И  когда я  начал работать с  Моисеевым, мне было 28 лет  — этот период стал апогеем всей моей хоккейной жизни.

Не  описать, как трепетно он  работал с  хоккеистами. Юрий Иванович сам был великим игроком, а  в  последствии тренировал мастеров. У  него был дух победителя, который он  старался передать и  нам. Переламывал в  нас все неудачи, постоянно говорил, что мы  можем выигрывать. Это фраза уже была на  автомате, настолько часто он  её  повторял. Он  был тонким психологом, который знал, когда и  где надо надавить, а  в  какой промежуток времени дать волю. Не  зря мы  сейчас часто его вспоминаем, когда обсуждаем разные темы из  ветеранского прошлого. Знаю, что ребята, которые сейчас живут в  Москве, часто посещают его могилу. 

—  Моисеев был жёстким тренером или тонким психологом?

—  Всё познаётся в  сравнении. Со  временем понимаешь, что каждое его действие было необходимо. Всё, что он  говорил, делал с  нами  — может оно и  к  лучшему. У  нас в  составе было около 30 человек  — если  бы он  дал волю паре-тройке человек, что  бы тогда произошло? У  каждого ведь свой характер. Возможно, Моисеев в  чём-то был строг, но  никаких обид на  это не  было. У  всей команды были точки соприкосновения с  тренером.

—  В  чём проявлялась его психология?

—  Важно было разграничить рабочие моменты и  бытовые. Работа есть работа  — необходимо соответствовать своему уровню, и  на  тренировках Моисеев всегда этого требовал.  Что касается бытовых ситуаций, то  Юрий Иванович понимал, что нет смысла вести себя жёстко. Были и  разговор по  душам, и  человеческое понимание. Моисеев был требовательным тренером, но  понимающим. 

—  Стакан пива мог выпить с  подопечными?

—  Не  знаю о  таких случаях. Я  не  припомню, чтобы у  нас кто-то нарушал дисциплину. Помню, что были правила  — если в  первый раз попадаешься, то  минус 50% от  зарплаты. Если кто-то и  приходил с  душком, то  Моисеев выгонял его через работу и  пот. Да  и  надо  ли было выпивать с  игроками? Мне кажется, из  этого ничего хорошего не  выйдет.

«Настоящий вожак, который вёл за  собой команду. Справедливый и  бесстрашный. Я  выше говорил о  сплочённости в  команде, так вот большая заслуга Якубова в  этом деле. Он  ведь воспитанник казанского хоккея, хотел, чтобы мы  все стали чемпионами именно в  Казани» Фото:  пресс-служба «Ак Барса»

—  За  счёт чего вам удалось выиграть чемпионат  в  1998 году?

—  Нас учили воспитывать в  себе командный  дух. Равиль Шавалеев, Сергей Закамский, Сергей Столбун, Ильдар Рахматуллин, Сергей Абрамов… У  нас были молодые пацаны, лет 16-17, в  том числе и  я. Нас учили, как надо правильно вести себя в  коллективе. Мы  старались делать так, чтобы в  раздевалке стоял чемпионский  дух. И  когда мы  становились чемпионами, то  в  составе практически все были из  Казани. Мы  знали всех и  понимали, на  что можно рассчитывать. Сплочённый коллектив сильно помогал нам всем.

—  Помните ключевой фактор победы? 

—  Возможно, где-то и  повезло, но  везёт сильнейшим. Тактика была одна  — все в  атаке, все в  обороне. У  нас все звенья были равными, никто не  выделялся и  не  отставал. Плюс два отличных вратаря  — может быть, это тоже ключевая причина нашей победы. 

—  Капитаном той команды был Рафик Якубов. Можете вспомнить, каким он  был лидером?

—  Настоящий вожак, который вёл за  собой команду. Справедливый и  бесстрашный. Я  выше говорил о  сплочённости в  команде, так вот большая заслуга Якубова в  этом деле. Он  ведь воспитанник казанского хоккея, хотел, чтобы мы  все стали чемпионами именно в  Казани. Он  прошёл большой карьерный путь и  в  «Ак  Барсе» был сформировавшимся игроком.

—  Якубов был капитаном, который не  боялся заступаться за  команду?

—  Да, так и  было. Из-за этого мы  Рафику и  доверяли, потому что он  на  равных общался с  тренерами и  руководством. Раньше ведь не  тренер выбирал капитана, а  команда. И  это многое означало.

—  Вы  стали капитаном после ухода Якубова из  команды. Но  команду вы  попросили не  выбирать вас капитаном, потому что не  были уверены в  своей кандидатуре. Почему?  

—  У  меня морального права не  было становиться капитаном. Ушёл из  команды мой близкий друг, и  я  говорил ребятам, чтобы меня не  выбирали. У  меня была опустошенность после ухода Рафика, но  всё  же капитаном выбрали меня. Я  поблагодарил ребят за  доверие и  старался брать лучшее от  Якубова-капитана. Мы  с  ним много времени проводили вместе, и  он  для меня был примером в  этом плане.

—  Не  тяжело было руководить командой чемпионов?

—  Появилась ответственность. У  нас ещё началась ротация состава в  момент, когда я  стал капитаном. Все с  разными характерами, кому-то что-то не  нравилось и  бегут к  начальству. Поэтому со  всеми нужно разговаривать, ибо всё, что происходит в  команде  — за  это ответственен капитан.

—  Вы  упоминали Виктора Левицкого, который работал сначала начальником команды, а  в  2000 году стал генеральным менеджером клуба. Он  сыграл большую роль в  победе «Ак  Барса» в  1998 году?

—  Могу сказать лишь тёплые слова о  Викторе Борисовиче. Он  приложил много сил, чтобы мы  стали чемпионами. Он  — один из  тех людей, кто создал мировоззрение, какой должна быть команда и  что от  неё нужно требовать. И  соответственно, какие должны быть спонсоры и  игроки, чтобы выполнять поставленные задачи. 

—  Помните, как праздновали чемпионство?

—  Не  галдели особо, всё было скромно. Собрались в  ресторане, часов до  12 посидели и  пошли с  жёнами гулять. Не  могу сказать, что хотелось гудеть до  утра. Может, кто-то и  гудел, но  мы  уже все были с  семьями, не  до  тусовок. 

«Я  никогда не  гнался за  длинным рублём, и  всё было отлично в  Казани. У  меня здесь семья, друзья» Фото:  пресс-служба «Ак Барса»

—  Уровень московских команд тогда был намного выше всех остальных?

—  Казань, Челябинск или тот  же Свердловск считались периферией. Москва, конечно, была хоккейным топом, куда все стремились попасть. В  ЦСКА, «Спартак», «Динамо» или «Крылья Советов»  — неважно. У  нас был Серёга Золотов, который и  ездил в  «Крылья» после окончания школы. 

Не  знаю, в  связи с  чем была огромная пропасть между Казанью и  Москвой, но  интервал действительно ощущался. 

—  В  какой момент казанский хоккей начал как минимум не  уступать московскому?

—  Хороший вопрос. В  определённый момент, даже не  могу сказать точную дату, в  Казани начали приглашать более опытных и  сильных игроков, чем были в  республике на  тот момент. Приглашали за  счёт лучших условий и  финансов, за  счёт этого конкуренция в  чемпионате выравнивалась и  превосходство одной стороны прекращалось. Те, кто раньше поглядывал на  Москву, начали засматриваться на  Казань. У  нас город как раз начал развиваться в  плане инфраструктуры, было намного комфортнее жить здесь, что и  привлекало столичных хоккеистов. Народ уже толпами ехал не  в  Москву, а  в  Татарстан или, например, в  Санкт-Петербург. И  со  временем уже Казань начала доминировать на  льду.

—  Вам не  предлагали переехать в  Москву?

—  Один раз было такое предложение. Я  играл за  «СКА-Свердловск», был первый год на  службе у  меня, если не  ошибаюсь. Подошёл человек ко  мне, представился скаутом московского «Динамо» и  спросил о  моём желании поиграть в  этой команде. Я  согласился, но  на  этом общение прекратилось. Больше никто не  подходил и  не  звонил. 

—  Вы  сами хотели поехать в  столицу? 

—  Меня и  на  родине всё устраивало. Скажем так, я  никогда не  гнался за  длинным рублём, и  всё было отлично в  Казани. У  меня здесь семья, друзья. Да  и  не  звал толком никто, а  если  бы позвали, то  я  сто раз подумал над этим предложением. Мне кажется, я  не  прогадал, что провёл всю карьеру на  родине. Кто знает, как всё завершилось, если  бы поехал шабашить.

—  Зарплаты для хоккеистов в  то  время были удовлетворительными? Или, наоборот, завышенными? 

—  Не  мне судить, какие на  то  время были зарплаты. Я  не  мог ставить свой заработок выше, чем были зарплаты у  работников завода. Завышенные зарплаты ведь начались с  Казани, которая деньгами привлекала хоккеиста. Просто так Казань  бы не  стали выбирать, когда был вариант с  Москвой. И  когда начали завлекать мастеров большими деньгами, то  и  своим воспитанникам поднимали зарплату. Мы  все знали кто сколько денег получал. В  том  же 1998 году, когда мы  стали чемпионами, зарплаты у  всех были одинаковые. Мы  не  жаловались на  полученные деньги  — хватало и  на  жизнь, и  на  то, чтобы отложить. Считаю, мы  хорошо зарабатывали.

Что касается нынешних времён, то  я  только рад, что сейчас хоккеисты столько зарабатывают. Они ведь не  сами выпрашивают такие деньги  — за  них это делают агенты. Хоккеистам предлагают  — они ведь не  откажутся, правильно? Как нам говорили: «Вы  — профессиональные спортсмены, которые продают своё здоровье на  работе».

«Елфимов (на фото слева) — обучил меня на  детском уровне, помог стать профессиональном хоккеистом» Фото: «БИЗНЕС Online»

—  Ваш последний сезон  — время, когда наступил локаут в  НХЛ и  иностранные звёзды приехали в  «Ак  Барс». Помните этот наплыв?

—  Можно сказать, что собрали новую команду после их  приезда. После этого, само собой, не  нашлось места «старичкам», поэтому кого-то обменяли перед началом сезона, кого-то  — по  ходу. Я  не  стал бодаться и  подошёл к  руководству с  просьбой уйти в  другой клуб. Зачем мне сидеть, если я  ещё могу играть. Мы  руки пожали с  руководителями, и  я  поехал в  Нижнекамск, где провёл ещё три сезона.

—  После трёх лет в  «Нефтехимике» вам уже было 38  лет. Понимали, что пора коньки на  гвоздь? 

—  Да, именно  так. Это было моё решение, потому что пошли разговоры о  моём хоккейном будущем. Например, что может быть стоит провести ещё один сезон, но  я  сказал, что хватит. Наступил момент, когда уже не  хотелось обманывать хоккей. Банально не  успевал за  соперниками и  понимал, что не  нужно мучить себя. 

—  Сразу поняли, что хотите стать тренером? 

—  Да, мне это было интересно. Мне по  окончании моего последнего сезона президент «Нефтехимика» Владимир Бусыгин предложил войти в  тренерский штаб, и  я  был не  против, если  бы моя кандидатура устраивала главного тренера. Он  оказался «за», и  я  начал работу тренером, проработав ещё пять лет в  Нижнекамске.

—  У  вас было образование к  окончанию карьеры? Мне рассказывали, что в  80-90-е хоккеистов заставляли учиться.

—  Конечно. Ещё будучи хоккеистом, я  закончил ВШТ  — Высшую школу тренеров, а  также получал юридическое образование. То, что раньше заставляли учиться  — не  слышал о  таком. Наоборот говорили, чтобы мы  бросали учёбу, если она мешала занятию хоккеем. Мы  хоккеисты только со  временем поняли, что образование необходимо. Не  каждый останется в  хоккее и  необходимо что-то делать.

—  Вам тяжело было перестроиться с  игрового мышления на  тренерское?

—  Как только ты  становишься тренером, нужно смотреть на  хоккей другими глазами. Необходимо анализировать и  понимать его, а  не  просто выполнять установки тренера. Когда ты  хоккеист, то  общаешься со  всеми на  равных, словно братья. А  будучи тренером важна дисциплина и  субординация, должны быть рамки «игрок  — тренер». Не  все могут сразу перейти эту ступень. И  что касается этого перехода от  хоккеиста к  тренеру, то  эта ломка долго меня терзала. Мне было тяжело перестраиваться, потому что я  всё время проводил с  хоккеистами, а  не  с  коллегами по  штабу. Постоянно что-то обсуждал с  игроками, жил их  жизнью. 

—  С  какими еще трудностями столкнулись?

—  Вначале не  знал всех тонкостей работы тренером. Ошибок быть не  должно, потому что я  работал, а  не  стажировался. И  было трудно учитывать все психологические факторы, контакты с  игроками. Не  знал, как лучше подходить к  общению с  ребятами, но, к  счастью, сумел перестроиться.

—  Вы  в  2013 году стали исполняющим обязанности главного тренера. Совсем другая работа по  сравнению с  помощником?

—  Конечно. Помощником ты  не  ощущаешь той ответственности, которая тебя преследует в  роли главного тренера. Когда меня назначили «и.о.», то  для меня это был  шок. Не  до  конца понимал, что делать и  только со  временем понимаешь, что работа главного тренера  — это сумасшедшая ответственность. Мало спишь по  ночам, думаешь, как сделать всё лучше; просматриваешь постоянно матчи и  ещё у  меня не  было опыта работы в  таком статусе. Поэтому было тяжело. И  вот всё то  время я  работал в  шоковом состоянии.

—  Вы  ставили кого-либо из  тренеров себе в  пример, когда начали работать им  сами?

—  Повторюсь, но  это  — Моисеев, Елфимов. Моисеев  — вложил в  меня свою душу, дал всё, что можно было. Он  мне как отец был, я  с  ним очень много времени проводил. Когда я  сам стал тренером, понял, что за  методы работы проповедовал Юрий Иванович. Елфимов  — обучил меня на  детском уровне, помог стать профессиональном хоккеистом.

Также я  работал с  Владимиром Крикуновым, который преподал достаточно уроков. Был и  Кари Хейкеля в  «Нефтехимике». Пусть и  немного мы  с  ним поработали, но  некоторым тонкостям он  меня обучил. 

—  Какой главный совет вам дали в  тренерской работе?

—  Их  было  три. Первое  — мне сказали, что всегда нужно оставаться человеком. Второе  — никогда не  останавливаться и  двигаться вперёд. И  третий  —  чтобы я  принимал решение  сам. Пусть оно будет неправильное, но  зато оно будет твоим, и  ты  сам всё поймёшь, наработаешь опыт.

«В  прошлом сезоне у  нас в  «Барсе» играл мальчишка 2004 года рождения  — Никита Евсеев. Мы  не  смотрим в  паспорт, когда выбираем людей на  игру» Фото:  пресс-служба «Ак Барса»

—  В  2014 году вы  вернулись в  Казань, где начали работать в  тренерском штабе «Ирбиса». Не  считали понижением менять работу в  КХЛ на  МХЛ?

—  Нет, я  покинул Нижнекамск, и  мне сразу поступило предложение поработать в  родном клубе. Я  не  отказался и  вошёл в  тренерский штаб Сергея Лопушанского, с  которым мы  работали два года. В  2016 году он  уехал в  Пензу работать главным тренером в  «Дизеле», а  мне говорит: «Дим, принимай команду». И  вот я  год проработал, а  после поднялся до  «Барса», где работал с  Айратом Кадейкиным, а  после Сергеем Душкиным.

—  Меняли свой тренерский стиль, понимая, что придётся работать с  детьми, а  не  взрослыми хоккеистами?

—  Не  сказал  бы, что детей было много. В  основном, 20-летние хоккеисты, которых уде трудно назвать детьми. Мне было интересно поработать в  МХЛ и, к  счастью, ломать себя ради перехода в  молодёжную лигу не  пришлось.

—  Уровень местных хоккеистов сейчас сильно изменился за  то  время, что отсутствовали в  системе «Ак  Барса»?

—  Время покажет  — что сейчас об  этом говорить? Молодёжь такая, что она не  может всегда показывать суперхоккей. Талант у  них заметен, а  вот как они им  воспользуются  — непонятно. Потому и  создали «Барс», чтобы ребята в  фарм-клубе проходили ступень между молодёжным и  взрослым хоккеем. Я  видел пользу от  выступления «Барса» в  ВХЛ, потому что в  высшей лиге ребята стали обжигаться, скажем  так. Они там закалялись, и  игра против опытных, взрослых мужиков шла им  на  пользу. 

Не  мне судить об  уровне хоккеистов  — стал он  выше или ниже. Я  думаю, раз пацаны начали регулярно выступать в  первой команде у  Квартальнова, то  это что-то означает. Да, кто-то может и  покинул нашу систему, но  они играют в  других командах  КХЛ. Помню, были у  нас Амир Мифтахов, Даниил Журавлёв, которые сейчас играют на  высоком уровне. В  прошлом сезоне у  нас в  «Барсе» играл мальчишка 2004 года рождения  — Никита Евсеев. Мы  не  смотрим в  паспорт, когда выбираем людей на  игру. Если играют и  выполняют задания, то  выходят на  лёд. 

—  Единственная задача «Барса»  — воспитание молодёжи? Или  же перед клубом стоят турнирные задачи в  ВХЛ?

—  Воспитание и  развитие игроков, которые пришли из  «Ирбиса»  — да. Но  мы  тренеры сами ставили для команды ещё одну задачу  — проходить как можно дальше в  чемпионате и  плей-офф. Если мы  останемся за  бортом плей-офф, то  мальчишки не  почувствуют весь этот порох. Поэтому мы  хотели видеть от  ребят максимум, а  руководство уже желало развития хоккеистов.

—  С  приходом Квартальнова стало легче коммуницировать с  первой командой?

—  У  тренеров первой команды всегда было пристальное внимание ко  второй команде. Будь то  Квартальнов, или Зинэтула Билялетдинов. Просто у  одного тренера была своя стратегия  — кого он  видел в  своём составе, так и  вёл его весь сезон. А  у  Квартальнова была постоянная ротация. Он  у  нас интересовался, кто хорошо себя проявляет и  потом забирал их  в  первую команду. Если эти игроки подходили ему, то  он  ставил их  на  игры. 

—  «Барс» по  окончании сезона сменил тренерский штаб и  команду возглавил Артём Анисимов. Вам поступало  ли предложение возглавить команду?

—  Этот вопрос обсуждался со  мной, но  я  по  семейным обстоятельствам не  смог и  отказался от  предложения.

—  Нынешняя молодёжь выдержала  бы тренировки Моисеева?

—  Интересный вопрос. Вы  думаете, что у  Юрия Ивановича такие тяжёлые нагрузки были? У  Крикунова не  видели! Не  знаю, выдержала  бы молодёжь… Надо попробовать. Баллоны им  дать, нагрузить. Сейчас специфика тренировок другая: главное  — не  перегрузить хоккеистов. В  моё время никого не  спрашивали  — либо ты  выживаешь на  тренировках, либо  нет. А  сейчас более ранимые ребята, которых порой нужно поберечь.